Казакевич Максим - Алекс [СИ]
— Простите, господа, виноват, — невольно сбился он, заискивая и заглядывая в глаза. — Больше подобного не повториться. Правда. Можно я продолжу?
Гихилиан повелительно кивнул. Мортир вдохнул, выдохнул, нервно потрепал край скатерти и осторожно продолжил.
— Это растение обнаружили не так давно, каких-то тридцать лет назад на одной из неосвоенных планет. На самом деле это растение не является тростником в чистом виде, а просто на него сильно похоже, поэтому и решили не создавать путаницы. Сначала исследователи не обратили на него никакого внимания и посчитали очередной бесполезной культурой — в нем оказалось очень сильная концентрация силикатной кислоты. Через несколько лет тростник попал в лаборатории Еврейской Автономии и там через несколько лет выяснили его уникальные свойства. Он оказался многократно превосходящим земную сою. А структура его тканей была такова, что из него с легкостью можно было лепить все что угодно. Хоть мясо, хоть хлеб, хоть йодированный йогурт. Вывести из тканей силикатную кислоту для лаборатории оказалось не очень большой проблемой. К сожалению, тростник Жабо все же имеет несколько проблемных моментов. Он чрезвычайно беден витаминами, а для роста требует повышенное давление, углекислотную среду и огромное количество минеральных удобрений. На своей планете он рос исключительно на солончаках, поэтому-то нам и приходится выращивать его на подводных океанических фермах. Его корни получают необходимые соли прямо из морской воды. На фабрике мы обогащаем тростник витаминами, высушиваем и пускаем в переработку. Мы на своих фермах выращиваем модифицированную культуру. Ведь самое ценное у тростника находится в стебле, а в диком виде у него слишком много ненужных листьев…. А у нас их нет! — торжественно закончил мортир. Глаза его снова заблестели, и чувствовал он себя превосходно, так словно толкнул речь перед огромной аудиторией.
— Очень познавательно, — ехидно фыркнул Валонсио, отправляя в рот очередной кусочек мяса. — Почти энциклопедические знания о предмете. Только все равно говно этот ваш тростник, и жрать продукты из него невозможно!
Секретарь не оценил стараний директора и за это в душе Мортира вскипела жуткая обида. Будь его воля, он бы с великим удовольствием плюнул секретарю на галстук.
— А я не для вас, между прочим, рассказывал, — буркнул директор под нос. Не выдержал, положил голову на плаху.
Расслышали все. В воздухе повисло напряженное молчание. Валонсио побагровел, и сопровождающие директора поспешили отодвинуться от своего босса на пару шагов, боясь попасть под раздачу. Казалось все — сейчас грянет буря и директору, по меньшей мере, устроят капитальный разнос. Но тут в ситуацию неожиданно вмешался губернатор. Он вдруг заразительно захохотал. Не захохотал даже, а прямо-таки заржал во все горло.
— У-у, Мортир, молодец…. Поддел Вано, зацепил его стальные струны! Ой, не могу-у….
Гихилиан схватился за набитый живот двумя руками и, похрюкивая, стал раскачиваться из стороны в сторону, едва не падая со стула.
— Нет, Вано, ну ты понял как он тебя! Как он тебя подцепил, да? У-у-у, молоде-ец….
Губернатора скрутило смехом в три погибели и он упал головой на стол и забарабанил кулаком по крышке столика.
— У-у-у, офигеть! Вано достали-и! Офиге-еть!
Валонсио покраснел еще больше, хотя это и казалось совершенно невозможным. Ярость буквально раздирала его, еще никогда его не высмеивали публично. И сделать, что либо он сейчас не мог, и это злило едва ли не больше всего. Секретарь стиснул зубы, просверлил губернатора ненавидящим взглядом и, по хищному расширив крылья носа, по слогам процедил:
— Я бу-ду жда-ть в вер-то-ле-те…!
Он встал из-за столика, зло оттолкнул от себя стул и дергающейся походкой, едва сдерживая в себе шквал эмоций, направился в сторону лифта.
Когда створки за взбешенным секретарем сомкнулись и лифт умчал его наверх, кто-то из окружения директора шумно выдохнул и полез в карман за носовым платком. Мортир же обхватил голову руками и в ужасе запричитал:
— Боже мой, боже мой, что же я наделал! Боже мой, что же теперь будет?! Зачем он так, я ведь не хотел обижать…. Все язык мой, господи!
Мортир всхлипнул.
В это время губернатор отсмеялся, вытер рукавом выступившие слезы и постарался принять более или менее серьезный вид. Он оттолкнул от себя почти полную тарелку нежнейшего мяса, и официант шустро очистил столик.
А Мортир все причитал и клял себя за свой несдержанный язык. Подчиненные пытались его как-то успокоить, но он их не слушал и потихоньку входил в уступленное состояние. Еще немного и он бы стал рвать на своей голове волосы.
— Вот что, прекращайте-ка свою истерику, — вдруг посоветовал Гихилиан. Подобные сцены ему никогда не нравились. — Ну, подумаешь, посмеялся я чуть-чуть, так ведь он не обиделся. Он не может обидеться, ведь он МОЙ подчиненный!
— Нет-нет…, он обиделся! — замотал головой директор. — Все не так. Я его обидел, я его оскорбил до глубины души. Такое не прощается. Ведь я ЕГО подчиненный! Мне нельзя такого говорить…. Что теперь будет?
— Ничего не будет, — твердо пообещал Гихилиан, но и директора было свое мнение. Он вырвал таки клок волос с головы и саданул кулаком по столу.
— Будет! — истерично заорал он.
— Нет! — в тон ему проорал губернатор. — И, вообще, со мной так разговаривать не следует, а то я тоже… обижусь. А в обиженном состоянии я страшен.
Мортир вытаращил глаза, открыл, закрыл рот и пришел в себя. Он опустил дополу взгляд, пригладил ладонью скатерть и пробормотал:
— Извините…. Больше такого не повториться.
— Ничего, бывает, — смилостивился Гихилиан. И чтобы сменить тему ткнул пальцем в толстое окно и спросил, — А вот это что такое?
— Где?
— Да вон, — он уточнил направление.
— А-а, это наши фермы, просто так они отсюда выглядят. Желаете их осмотреть?
— Очень, — заверил первое лицо планеты и, поднявшись со стула, шепотом признался. — Стыдно говорить, но я никогда не видел этого знаменитого тростника Жабо. Даже на картинках….
18
Через неделю неподвижного стояния на орбите адмиралу Вульфу пришел шифрованный приказ из центрального командования. В нем говорилось, чтобы его «Армада» в кратчайшие сроки вышла из звездной системы и прыгнула по вектору в определенную точку пространства и там соединилась с другой группой кораблей. Сам адмирал Вульф должен был перейти под командование гроссадмирала Ясмина, и это означало что партизанские набеги «Армады» прекращались на неопределенное время, если не сказать навсегда. Вульф был очень недоволен.
Корабли «Армады» снялись с орбиты через шесть часов, вышли за пределы системы через пятнадцать и там встали на вектор. Через пять дней «Армада» вышла в нужную точку и соединилась с мощной группировкой военных кораблей различного класса. В армии гросадмирала было почти пять десятков судов, среди них было два тяжелых линкора равных «Могучему» и три широких авианосца. Одним из авианосцев оказался… — сюрпри-из!!! - «Пингвин». Своей ярко-синей раскраской броневых пластин он хорошо выделялся в этой разношерстной толпе.
В этой точке группировка простояла несколько суток. За это время пришла еще одна партия кораблей в составе семи штук, пять из которых были новые, еще ни разу не бывавшие в деле «космические молотобойцы». В обязанность этих кораблей входило уничтожение наземных укреплений противника с орбит планет. Защиту они имели чисто символическую, способную выдержать разве что немногочисленные попадания средней тяжести, на зато скорость имели невероятную. В их конструкции все было сделано для того чтобы наносить противнику неожиданные и смертельные удары. Но отсутствие тяжелой брони накладывало на работу «молотобойцев» определенные требования. Они не могли долго находиться на орбите вражеской планеты и высчитывать свою потенциальную жертве — их бы просто уничтожили. Поэтому даже для единственного, но удачного выстрела им требовались достоверные координаты цели.
На следующий день после прихода «молотобойцев» гроссадмирал собрал командиров всех судов на своем линкоре «Чили». Офицеров набралось почти под сотню человек, так что совещание было решено провести в одном из вспомогательных пунктов приема пищи. Оттуда заранее выгнали весь персонал и душевцы позаботились о защите от прослушивания.
Когда все командиры расселись по местам, угомонились и прекратили разговоры, в столовую зашел гроссадмирал Ясмин и встал по центру раздатки.
— Здравствуйте, господа, — поприветствовал он громко присутствующих, когда дождался относительной тишины. Он высок, строен и широк в плечах. Как положено адмиралам волос на его голове не наблюдалось, он был лыс. В его жилах текла кровь настоящих африканских вождей, чем он не забывал гордиться. Хотя, надо заметить, эта элитная кровь за столетия оказалась изрядно разбавлена — кожа у Ясмина имела цвет сильно разбавленного какао-напитка.
